Шампунь хеден шолдерс отзывы врачей

В конце июня в Лос-Анджелесе в своём доме скончался философ и футуролог Элвин Тоффлер. Учёный прожил долгую и плодотворную жизнь, попутно опровергая распространённый в обществе стереотип о философах как о неких рафинированных личностях, слегка «не от мира сего», постоянно погружённых в тяжёлые размышления. Далёкий от академического лоска, Тоффлер вместе со своей женой, с которой он прожил всю жизнь, увлекался левыми идеями и даже работал сварщиком и монтажником на сталетитейных заводах Кливленда. Позднее, занявшись журналистикой, он сотрудничал со многими изданиями, включая известный журнал «Playboy», в котором в 1964 году появилось его интервью с известным русским писателем Владимиром Набоковым.

В какой-то степени энергичный образ Тоффлера можно сравнить с другими известными учёными, жившими примерно в тоже самое время. К примеру, знаменитый планетолог Карл Саган выглядел как голливудская звезда и давал интервью для Playboy, создавая образ импозантного человека, смело смотрящего в будущее и далеко от стереотипов. Примерно в это самое время будущий лауреат Нобелевской премии физик Ричард Фейнман не чурался ночной жизни в Лас-Вегасе, играл на кубинских барабанах «бонго» и в своё время развлекался тем, что в шутку и на спор взламывал сейфы. Тоффлер, конечно, не обладал столь же впечатляющей репутацией как Фейнман, но и был далёк от образа угрюмого философа. Может быть именно это и помогало ему делать весьма смелые предположения о будущем индустриального и постиндустриального общества.

Картинка с сайта: habr.com

^{Элвин Тоффлер}

Тоффлер опубликовал свою книгу «Футурошок» в 1970 году. К этому времени он уже имел репутацию солидного учёного — сотрудничал с такими крупными компаниями как IBM и AT&T, которые прибегали к его услугам по исследованию высокотехнологичного рынка. Тоффлер написал аналитический отчёт для IBM, посвящённый прогнозу внедрения компьютеров во все сферы человеческого общества. Уровень компетенции учёного в теме, которая, казалось бы, должна быть весьма далека от гуманитарного склада ума, можно оценить по небольшому отрывку из его книги «Метаморфозы власти»:

Что такое 1960-е годы прошлого века, предшествовавшие выходу «Футурошока»? Это не только полёт Гагарина, The Beatles и сексуальная революция, а и все «прелести» холодной войны вместе с гонкой вооружений и такими напряжёнными событиями как Карибский кризис. В 1968 году был образован «Римский клуб» — общественная организация, ставящая своей целью объединение интеллектуалов всего мира для решения глобальных проблем человечества, вроде исчерпания ресурсов планеты. Хорошо известен доклад «Римского клуба» под названием «Пределы роста», утверждающий, что человечество легкомысленно относится к добыче полезных ископаемых и что в конце концов через довольно обозримый исторический промежуток времени (50-100 лет) население планеты неизбежно столкнётся с крайним их дефицитом.

Согласно предложенным моделям развития, в случае отсутствия качественных изменений, начало 21 века будет отмечено резким спадом среднедушевого промышленного производства, а затем и численности населения планеты. Как мы уже знаем, этого не произошло: добыча нефти постоянно увеличивается, население планеты и мировой ВВП постоянно растут. При этом человечество может похвастаться не только смартфонами и интернетом, а и тем, что около каждой планеты Солнечной системы находится космический аппарат.

Судьба доклада «Пределы роста» удивительным образом оказалась связана с другим апокалиптическим сценарием. В 1971 году в Венеции на конференции, организованной «Римским клубом», присутствовал советский академик Никита Николаевич Моисеев, который по совместительству занимал пост заместителя директора Вычислительного центра Академии Наук. Моисеев отнёсся к идеям доклада положительно и в своём выступлении рассказал о собственном проекте компьютерной модели, предсказывающей развитие во времени комплексного планетарного организма — «атмосфера-океан-биота». Позднее теоретические и практические наработки Моисеева, включая реальное программирование, стали основой модели, известной как «ядерная зима». Согласно ей, в случае ядерных взрывов над территориями городов и масштабных пожаров, в атмосферу поднимется большое число сажи, из-за чего солнечный свет не будет доходить до поверхности планеты, что и приведет к существенному понижению температуры воздуха.

^{Владимир Александров}

Кстати сказать, с «ядерной зимой» связан по-настоящему реальный драматический эпизод, который легко может послужить сценарием с напряжённому триллеру. Один из учеников Никиты Моисеева, непосредственно руководивший лабораторией по изучению динамики системы «океан-атмосфера» и собственно разработавший концепцию «ядерной зимы», бесследно исчез 1 апреля 1985 года, находясь на конференции в Мадриде. Причём слово «бесследно» надо понимать буквально — шумихи в прессе не было, а все обращения МИД СССР к Испании с требованиями объяснить инцидент закончились безрезультатно. По сей день относительно судьбы Александрова существуют только всевозможные конспирологические теории, вряд ли заслуживающие серьёзного к ним отношения.

Как чувствует себя человек в круговороте событий и проблем современного мегаполиса? 90% учёных, которые когда-либо жили на планете Земля, живут в нашу эпоху. Если до 1500 года издавалось 1000 книг в год, то сейчас издаётся 1000 книг в день. Половина всей энергии, выработанной человечеством, была потрачена в последние 100 лет. Биолог Джулиан Хаксли говорил, что «… темп эволюции человека за время письменной истории по крайней мере 100 000 раз быстрее, чем темп эволюции до появления человека». Всего очень много, всё происходит очень быстро и вопросов намного больше, чем ответов. Причём ситуация действительно уникальна тем, что «раньше такого не было» (если не принимать в расчёт теорию циклически пульсирующей Вселенной). Сам Тоффлер даёт такую характеристику: «Они [перемены — прим.ред.] также порождают эксцентричных людей: детей, которые в свои двенадцать лет на детей уже не похожи; взрослых, которые в пятьдесят словно двенадцатилетние дети. Есть богатые люди, играющие в бедных, программисты, балдеющие от ЛСД. Есть анархисты, под грязными дешевыми рубашками которых скрываются ярые конформисты, и конформисты с наглухо застегнутыми воротничками, которые в душе — ярые анархисты.»

Картинка с сайта: habr.com

^{Фото — Flickr}

Именно это, с трудом поддающееся описанию чувство, Элвин Тоффлер назвал «футурошоком» или «шоком будущего». Несмотря на термин, подразумевающий наличие проблемы, автор не давал рецептов по исправлению ситуации, потому что это шло бы явно в разрез с самими тенденциями времени. Напротив, он предсказывал изменения, в которым придётся приспособиться. Тоффлер говорил о клонировании, киборгизации, «телесвязи по всему миру» (другими словами, интернету), генетических манипуляциях. Также он упоминал о социальных изменениях, таких как гомосексуальные и полигамные семьи. Он описывал множество субкультур будущего и говорил о том, что одной из самых популярных будет консерватизм, отвергающий чересчур бешеную динамику жизни. Любопытно, что Тоффлер не ставит вопрос о том, что такое «норма» и что, собственно, считать ущербным — сам футурошок или попытки уйти от него, ограничив самих себя. У человека будет выбор как поступить.

В любом случае знакомство с книгой «Футурошок» не пройдёт незамеченным. С одной стороны, потому что она написана лёгким языком, далёким от мема «философский трактат». С другой стороны, книга касается весьма привычных для каждого вещей — к примеру, компьютерной техники или собственного психического здоровья. И, наконец, можно осторожно предположить, что это будет своеобразным манифестом будущего, с которым каждому из нас придётся столкнуться. Может быть, прямо завтра.

2. Создавать зоны личной стабильности

Мы можем сознательно поддерживать длительные отношения с различными элементами нашей физической среды: не гнаться за модой, а носить куртку несколько сезонов, не поддаваться соблазнам акций и распродаж, если нам ничего не нужно, не стоять в очередях за последним айфоном. Ту же тактику можно применять по отношению к людям и другим параметрам опыта.

Тоффлер приводит в пример людей, которые по разным причинам настроены на гораздо более высокий уровень раздражителей, чем другие. Кажется, что они страстно жаждут изменений, даже когда другие отшатываются от них. Новый дом, новая машина, ещё одна поездка, ещё один кризис с работой, больше гостей в доме, выходов, финансовых авантюр и неудач — кажется, что они принимают всё это и ещё многое без очевидных болезненных последствий.

Однако пристальный анализ таких людей часто выявляет то, что можно было бы назвать «зонами стабильности» в их жизни — определённые длительные отношения, которые тщательно поддерживаются, несмотря на все виды иных изменений.

Другой формой зоны стабильности является привычный образец, который постоянно остаётся с человеком, вне зависимости от того, каким другим изменениям подвергается его жизнь.

Например, профессор, который переезжал с места на место семь раз за десять лет, исколесил Соединенные Штаты, Южную Америку, Европу и Африку, постоянно менял работу, придерживался одного и того же режима дня, где бы ни оказался. Он читал с восьми до девяти утра, в обеденное время тратил 45 минут на физические упражнения, а затем полчаса спал до работы, которой занимался до десяти вечера.

Проблема не в том, чтобы сдерживать изменение — это сделать невозможно, — а в том, чтобы управлять им. Выбирая быстрое изменение в определённых секторах жизни, можно сознательно устраивать зоны стабильности в других местах.

Наверное, сразу после развода не следует менять работу. Поскольку рождение ребенка изменяет все человеческие связи внутри семьи, вероятно, не нужно сразу же менять место жительства, постольку это влечёт за собой огромную реорганизацию человеческих связей за пределами семьи.

3. Придерживаться старых традиций и ритуалов и заводить новые

Для психического здоровья важна стабильность и временная регулярность. В её основе, в том числе, лежат события, которые перемежают наше время: дни рождения близких, новогодняя вечеринка, день подачи деклараций, 1 сентября и последний звонок в школе, день выхода нового продукта Apple, фиксированные государственные праздники и многое другое. Эти события объединяет то, что каждый год мы так или иначе их ждём.

Давление перемен может «отцепить» эти события от календаря, ослабить их и сделать менее регулярными. В наших силах их сохранить, ввести определённую регулярность туда, где её не существует. Мы можем каждый в своей семье создать дополнительные точки стабильности и ритуалы, например новые праздники, традиции. Такие механизмы могли бы не только обеспечить фон непрерывности в повседневной жизни, но и как-то смягчить фрагментирующее воздействие сверхиндустриализма.

4. Учиться по-новому

Людям в супериндустриальном обществе понадобятся новые умения и навыки в трёх ключевых сферах: умении учиться, умении общаться и умении выбирать.

Умение учиться. В современном мире знания становятся всё более «скоропортящимся» продуктом: сегодняшние «факты» превращаются в завтрашнюю «дезинформацию». Каждый день появляется огромное количество информации, которая очень быстро устаревает. Именно поэтому уже со школьной скамьи детей нужно учить учиться.

«Новое образование должно научить индивида, как классифицировать и переклассифицировать информацию, как оценивать её достоверность, как при необходимости изменять категории, как переходить от конкретного к абстрактному и наоборот, как взглянуть на проблемы под новым углом зрения, как заниматься самообразованием. Неграмотным в будущем будет не тот человек, который не умеет читать, а тот, кто не научился учиться».

Умение общаться. Люди всё чаще и легче меняют место жительства — находят новую работу в других городах и странах, устраивают свою личную жизнь, много путешествуют. Поддерживать привычные контакты длительное время становится всё сложнее.

Для современной молодёжи умение завязывать дружбу, которое раньше было простым делом, приобретает достаточно сложный оборот. Они проводят большую часть времени в телефоне, не умеют выстраивать и поддерживать дружеские связи и легко отказываются от имеющихся.

Высокая скорость жизни, в которой люди появляются и исчезают так же стремительно быстро, не позволяет нам тратить столько времени, сколько нужно, на то, чтобы возникло чувство доверия, чтобы сложилась и окрепла дружба, привязанность и глубокая любовь. Люди ищут быстрые способы перейти сразу к интимному сближению с партнёром.

Все это ведёт к отсутствию глубокой дружбы, одиночеству и недоверию. Самому человеку не изменить эту ситуацию и не справиться, поэтому Тоффлер считает необходимым учить общению в учебных заведениях.

Умение выбирать. Сегодня перед нами открыты огромные возможности и богатство выбора, которые предполагают сложность принятия верного решения.

Адаптация подразумевает, что человек должен сделать правильный выбор. Оказавшийся перед многочисленными альтернативами индивид выбирает ту единственную, которая в наибольшей мере совпадает с его системой ценностей.

По мере углубления проблемы сверхвыбора человек, у которого отсутствует четкое представление о собственных ценностях (не имеет значения, какими они могут быть), постепенно впадает в угнетённое состояние.

Однако чем меньше желания у наших современных школьников попытаться разрешить проблему ценностной ориентации, тем большее значение она приобретает. Неудивительно, что миллионы молодых людей следуют в будущее неустойчивым курсом, кидаясь то туда, то сюда, как неуправляемая ракета.

Безусловно, речь не идёт о том, чтобы пытаться навязывать детям жёсткий ценностный комплекс. Нужно проводить разнообразные мероприятия (в том числе, в образовательных учреждениях), чтобы помочь подрастающему поколению определить, развить и проверить свои ценностные ориентации, каковы бы они ни были.

Еще одной важной миссией образования будущего должно стать формирование у человека любопытства.

По Тоффлеру, высокоадаптивных людей отличает реальная тоска по будущему. Нельзя сказать, чтобы они некритически воспринимали все потенциальные ужасы будущего или слепо верили в перемены ради перемен, просто их отличает всепоглощающее любопытство, непреодолимое стремление узнать, что случится потом. Когда миллионы людей будут разделять эту страсть к будущему, у нас будет общество, гораздо лучше подготовленное к ударам перемен.

5. Развивать творческое мышление

Горизонт планирования сегодня сильно сократился, и все попытки предсказать будущее пока терпят неудачу. Однако Тоффлер говорит о том, что в общество можно вселить большее ощущение завтра и сдвинуть временной горизонт. Для этого необходимо значительно расширить концепцию предвидения вероятных будущих. К стандартным методам социальной науки, с помощью которых принято зондировать будущее, нужно добавить «пылающее воображение искусства».

Сегодня мы особенно нуждаемся в множестве видений, снов и пророчеств — образов потенциального завтра. Их могут дать только творческие люди, у которых развито образное мышление, интуиция, воображение. Именно таким людям нужно поручать исследовать нынешние кризисы, делать предположения о будущих кризисах и свободно, даже играючи, размышлять о возможных вариантах будущего. А уже после этого можно подвергать этот поток идей критическому анализу и исследованию.

«Подобные требующие воображения исследования возможных будущих углубили бы и обогатили наше научное изучение вероятных будущих. Они бы заложили основу радикального дерзкого расширения временного горизонта общества. Они помогли бы нам применить социальное воображение к будущему самой футурологии».

Сегодня «шок будущего» уже можно назвать «шоком настоящего», поскольку многие из нас прямо сейчас сталкиваются с резкими и глобальными изменениями в окружающей среде. Проблема человечества не только в том, чтобы привыкнуть к переменам. Она в ином — как сохранить ценностно-психологическое ядро культуры. И адаптивность — именно тот инструмент, который поможет сделать это.

«Футурошок» — книга известного американского футуролога. лауреата Нобелевской премии Алвина Тоффлера, бестселлер последних десятилетий. Эта книга Тоффлера была опубликована в США в 1970 г. Она была опубликована в России в 1997 г. Л. Ф. Вольфсон в словаре Современная западная социология пишет, что эта книга принесла Тоффлеру всемирную известность, она была переведена на многие языки^[1]

Э. Тоффлер выделял три стадии в развитии общества и производства:[]

• аграрную,

• индустриальную,

• постиндустриальную^[2].

Первый этап начался в период Неолита, когда люди изобрели земледелие и тем самым перешли от варварства к цивилизации^[3]. Второй этап начался в Англии в Новое Время, где люди изобрели станок и паровой двигатель, построили фабрики, т. е. изобрели фабричное производство. Третий этап начался во второй половине 20 века на Западе, где люди изобрели автоматическое производство, робототехнику и компьютер, которые вытеснили с производства тяжёлый физический труд людей. Производство стало поточным и массовым. Большое значение получила сфера услуг – в розничной торговле, администрации, образовании и других отраслях. Тоффлер назвал критерий, с помощью которого можно отличить общество на индустриальной стадии развития от общества на постиндустриальной стадии развития. Этим критерием является доля населения занятого в сельском хозяйстве и доля городской рабочей силы, занятая в сфере услуг. В постиндустриальном обществе доля людей, занятых в сельском хозяйстве не превышает 15%, а доля людей, занятых в сфере услуг, превышает 50% от городской рабочей силы. Таким образом, в постиндустриальном обществе доля людей, занятых умственным трудом превышает долю людей, занятых физическим трудом^[4]. В 1970 г, когда была написана книга Э. Тоффлера «Футурошок», постиндустриальными странами являлись США, Швеция, Бельгия, Британия, Канада, Нидерланды^[2].

Страх перед будущим.[]

Главная мысль Алвина Тоффлера состоит в том, что современный человек испытывает шок от быстрых перемен, страх перед будущим^[5]. Например, дочь Тоффлера в Нью-Йорке пошла в магазин и не смогла его найти, как будто он провалился сквозь землю^[6], т. к. здания в этом городе строятся и исчезают буквально за ночь. Нью-Йорк – это город без истории, отчего люди испытывают ужас^[7]. Эти быстрые перемены начались 300 лет назад^[8]. Первые симптомами этой болезни являются приступы недомогания, массовые неврозы, вспышки насилия. Возрастание потока научной информации привело к тому, что врачи и другие специалисты не могут поспеть за последними исследованиями^[9]. Городское население увеличивается вдвое через каждые 11 лет. Японский архитектор разработал проект города, стоящего на сваях над океаном. Половина всей энергии, истраченной человечеством за прошедшие две тысячи лет, приходится на последние сто лет^[10]. В развитых странах происходит увеличение вдвое общего производства товаров и услуг каждые 50 лет^[11]. Самая большая скорость передвижения человека в шестом тысячелетии до нашей эры – скорость каравана верблюдов — составляла 6 миль в час. Для сравнения можно привести факт, что в 1960 г. самая большая скорость передвижения человека – это скорость реактивного самолёта (4800 миль в час) и космического корабля при вращении вокруг Земли (18000 миль в час). 90% учёных, существовавших за всю историю человечества, живут в настоящее время^[12]. Всё больше событий мелькает перед глазами, под ураганным огнём перемен, пошатнулись старые устои – религия, семья, национальная принадлежность, профессия^[13]. Доля людей прошлого, занятых сельским хозяйством, сегодня в мире составляет 72%-73%. Доля людей настоящего, которые живут в промышленных центрах, сегодня составляет в мире 25%. Доля людей будущего сегодня в мире – 2-3%. Признаки людей будущего: богатство, хороший уровень образования, долгий срок жизни, стремление быть в гуще событий, высокий уровень способности к перемещению в пространстве^[14]. Желание ускорить темп жизни проявляется в «утечке мозгов» — эмиграции европейских учёных в США{. Люди прошлого мечтают избавиться от «свистопляски» и лениво ползти на низкой скорости{sfn|Тоффлер А. Футурошок.|с=32}}. У каждой культуры есть характерный для неё темп. Немецкие инженеры не должны увольнять иранских рабочих за десятиминутное опоздание, т. к. эти иранские рабочие и так превзошли себя в пунктуальности по понятиям Среднего Востока^[15].

Черты постиндустриального общества:[]

• Многие товары стали одноразовыми, т. к. стоимость ручного ремонта или стирки товара стала дороже стоимости его поточного массового производства^[16]. Примеры одноразовых товаров: шариковая ручка, газовая зажигалка, подгузники, бумажные салфетки, полотенца, пластиковые бутылки, пластиковые пакеты, ракеты, одежда из целлюлозного волокна и нейлона^[17].

• Конструкция товаров быстро устаревает, поэтому вместо первого поколения компьютеров появляется второе и так до бесконечности. Средний возраст жилых построек неуклонно сокращается и сегодня составляет всего лишь 50 лет, но несколько домов в Майами были разрушены ещё раньше — через 10 лет после окончания строительства, т. к. они были построены без кондиционеров^[18]. Созданы проекты передвижных школ, например, внутри железнодорожных вагонов. Цель передвижных школ – справиться с колебаниями плотности населения^[19]. Существуют проекты модульных факультетов и общежитий, где при помощи крана можно включать модули в каркас здания. Каркас здания – это постоянная часть здания, а модули можно перемещать в другое место. Внутри модуля можно перемещать перегородки при помощи одной отвёртки^[20]. Большинство американцев предпочитают не покупать жильё, а брать в аренду. Средний американец владеет автомобилем не более трёх с половиной лет, а люди с достатком меняют автомобиль каждый год. Можно арендовать автомобиль почти везде: в аэропорту, на вокзале, в гостинице. Можно взять напрокат почти всё: от лестницы и садового инвентаря до норковой шубы и подвенечного платья, вплоть до живых кустарников для украшения, мебели, бытовой техники, одежды, костылей, драгоценностей, туристического снаряжения и инвалидных кресел^[21]. Фирмы так часто меняют друг друга на рынке, что это стало основной головной болью для рекламы в США, например, среди фирм по производству сигарет ни одна не может сохранить ведущие позиции дольше 10 лет. Появились стирательные резинки, которые приятно пахнут^[22].

• Американцы превратились в новых кочевников. Некоторые богатые люди предпочитают три дня в неделю добираться до работы из соседнего штата за 500 миль на самолёте^[23]. Перемена места жительства у американцев стала привычкой. Это проявляется, например, в форме туристических путешествий и курортных романов. Каждой весной тысячи студентов Западного побережья США отправляются на неделю отдыхать во Флориду. Иммигранты из Алжира, Югославии, Турции и других стран приезжают в Европу^[24]. Люди с высоким уровнем образования меняют место жительства гораздо чаще людей с низким уровнем образования^[25]. Частые переезды сотрудников фирмы стали необходимым звеном в обучении менеджменту^[26]. Сотни тысяч студентов учатся далеко от родного штата. В течение года больше половины жителей Вашингтона меняют номера своих домашних телефонов^[27]. Водительские права, полученные в 16 лет, становятся для подростка пропуском в мир взрослых. Один из них мрачно заявил: «Если у тебя нет тачки, то у тебя нет и девчонки». Один семнадцатилетний парень покончил жизнь самоубийством, потому что у него отобрали водительские права за превышение скорости^[28]. 40% девушек побывали в одной или двух поездках по стране автостопом во время летних каникул. Такие поездки укрепляют их авторитет^[29]. Сегодня отмирают целые отрасли промышленности и возникают новые отрасли, поэтому неквалифицированные рабочие вынуждены менять место жительства, при этом они переживают трагедию^[30]. В семи крупнейших городах США средняя продолжительность проживания на одном месте не превышает четырёх лет.

• Люди будущего часто меняют жильё, место жительства, номер телефона, школу, друзей, личные автомобили, семью, вещи. Люди будущего стараются поддерживать поверхностные контакты с большим количеством людей вместо того, чтобы вникать в характерные особенности каждого встреченного ими человека. Согласно результатам исследований С. Милграма, у среднего американца круг друзей и знакомых колеблется от 500 до 2500 человек. Число друзей у средней семейной пары колеблется от 7 до 14. Мужчины более умело разрывают отношения, чем женщины. Только представители рабочего класса стараются жить поближе к своим родственникам и зависеть от них. Удачливые управляющие легко налаживают и разрывают контакты даже со своей семьёй и друзьями детства. Увеличивается число разводов. Во многих американских пригородах существует служба «Добро пожаловать», которая знакомит вновь прибывших с главными магазинами и конторами общества. При переезде приходится менять друзей.

• Люди постиндустриального общества часто меняют профессию и место работы. Людям приходится менять профессии, т. к. профессии быстро устаревают и общественная потребность в данной профессии исчезает. С умопомрачительной скоростью возникают новые профессии. 1/3 нанятых крупными компаниями молодых людей получают работу по профессии, которая никогда не существовала в прошлом. Человеку приходится или иметь несколько профессий, или постоянно переучиваться на другие профессии, или повышать свою квалификацию в рамках одной профессии. Люди постиндустриального общества вместо одной карьеры делают в течение своей жизни несколько карьер. Средний американец занимает свою должность только 4,2 года. Знания дипломированного инженера устаревают через десять лет. Человек, который часто меняет работу, умеет хорошо адаптироваться на новом месте, хотя среди них можно встретить и неудачников, которые перескакивают с места на место как теннисный мячик через сетку. Люди часто ищут временную работу – во время предвыборной кампании, для срочной работы в типографиях и т. д. Более половины учеников городских школ в США меняют школу в течение одного года, поэтому они избегают участвовать в общественной жизни, чтобы уменьшить поток друзей в своей судьбе, в этом состоит закалка детей. Иерархические организации в прошлом, например, католическая церковь, существовали в неизменном виде веками, а сегодня значительный сектор экономики составляют временные проектные группы, которые исчезают после окончания проектных работ. Тоффлер даже сделал прогноз о переходе власти в обществе от иерархической бюрократии к спецтехнократии. Управляющие вынуждены полагаться на мнение целой орды экспертов в узких областях, которых управляющие с трудом понимают, таким образом, управленцы потеряли монополию на принятие решений.

См. также[]

• Футурошок
• Постиндустриальное общество
• Индустриальное общество

Сноски[]

Литература[]

• Тоффлер А. Футурошок. — СПб, 1997
• Современная западная социология. Словарь. М. 1990.

Скачать бесплатно: Тоффлер Э. Шок будущего: Пер. с англ. / Э. Тоффлер. — М.: ООО «Издательство ACT», 2002. —557, [3] с. — (Philosophy). ISBN 5-17-010706-4

Книга американского футуролога и публициста Э. Тоффлера «Шок будущего», несомненно, бестселлер последних десятилетий. Автор обращает внимание на неслыханный темп, который характерен для современных культурных, политических изменений. Человечество может погибнуть не из-за экологической катастрофы, ядерной реакции или истощения ресурсов. Шок, который испытывают люди, приводит к психологическому онемению, к самой реальной опасности, которая подстерегает человечество. Это главная угроза. Надо осознать ее и по возможности устранить. Автор надеется, что предложенные им меры смогут помочь человеку выжить в новой реальности и предотвратить шок будущего

ВВЕДЕНИЕ

Это книга о том, что происходит с людьми, когда на них обрушиваются перемены. Она о том, как мы адаптируемся — или не адаптируемся — к будущему.

О будущем много написано. В большинстве своем книги, описывающие грядущий мир, имеют жесткую металлическую интонацию. Эти страницы посвящены «мягкой», или человеческой, стороне завтрашнего дня. Кроме того, они рассказывают о том, как мы идем к завтрашнему дню. Прогноз имеет дело с общими, каждодневными вопросами — какие продукты мы покупаем и от каких отказываемся, какие места мы оставляем, в какие объединения вступаем, какие люди проходят через наши жизни, не задерживаясь рядом с нами. Исследуется будущее дружбы и семейной жизни. Рассматриваются странные новые субкультуры и стили жизни, а также множество других тем — от политики и спортивных площадок до прыжков с парашютом и секса.

Объединяет все это, как в книге, так и в жизни, грохочущий поток перемен, поток настолько мощный в настоящее время, что он опрокидывает институты, производит сдвиг ценностей и высушивает наши корни. Изменение — это процесс, с помощью которого будущее проникает в наши жизни, и важно посмотреть на него внимательно, не просто в великой исторической перспективе, но также с позиции живущих, дышащих индивидов, которые его ощущают. Ускорение перемен в наше время само по себе стихийная сила. Эта сила имеет личные и психологические, а также социологические последствия. В последующих главах эти воздействия ускорения впервые систематически исследуются. Книга убедительно, надеюсь, доказывает, что, если человек быстро не научится контролировать скорость перемен в своих личных делах, а также в обществе в целом, мы обречены на массовый адаптационный срыв.

В 1965 г. в статье, опубликованной в «Horizon», я впервые употребил термин «шок будущего» для описания разрушительного стресса и дезориентации, которые вызывают у индивидов слишком большие перемены, происходящие за слишком короткое время. Захваченный этой идеей, я провел следующие пять лет, посещая университеты, исследовательские центры, лаборатории и правительственные агентства, читая бесчисленные статьи и научные доклады и беседуя буквально с сотнями экспертов, занимающихся разными аспектами изменений, практического поведения и будущего. Нобелевские лауреаты, хиппи, психиатры, врачи, бизнесмены, профессиональные футурологи, философы и специалисты в области образования высказывали свою обеспокоенность переменами, свою тревогу по поводу адаптации, свои страхи относительно будущего. Из этого опыта я сделал два беспокоящих меня вывода. Во-первых, стало ясно, что шок будущего — не отдаленная потенциальная опасность, а реальная болезнь, от которой уже страдает все возрастающее число людей. Это психобиологическое состояние можно описать в медицинских и психиатрических терминах. Это — болезнь перемен.

Во-вторых, я постепенно приходил в смятение от того, как мало на самом деле знают об адаптивности как те, кто призывает к преображениям и создает широкомасштабные перемены в нашем обществе, так и те, кто якобы готовит нас справляться с этими переменами. Серьезные интеллектуалы смело говорят об «образовании, нацеленном на перемены», или о «подготовке людей к будущему». Но мы на самом деле ничего не знаем о том, как это делать. Находясь в наиболее быстро изменяющемся окружении, в каком человек когда-либо пребывал, мы остаемся в жалком неведении, как человек справляется с проблемами.

Наши психологи и политики также озадачены тем внешне иррациональным сопротивлением переменам, какое выказывают некоторые индивиды и группы. Глава корпорации, который хочет реорганизовать отдел, преподаватель, желающий внедрить новый метод, мэр, который стремится к мирной расовой интеграции в своем городе, — все в тот или иной момент сталкиваются с этим глухим противостоянием. Тем не менее мы мало знаем о его источниках. К тому же почему некоторые люди жаждут, даже рвутся к переменам, делая все, что в их власти, чтобы их создать, а другие бегут от них? Я не только не нашел готовых ответов на эти вопросы, но обнаружил, что у нас нет даже адекватной теории адаптации, без которой чрезвычайно маловероятно, что мы когда-либо найдем ответы.

Цель этой книги, таким образом, помочь нам прийти к согласию с будущим — помочь нам справиться более эффективно как с личными, так и с социальными переменами, углубляя наше понимание того, как люди на них реагируют. С этой целью в ней выдвигается новая общая теория адаптации.

Она также привлекает внимание к важному, хотя часто незамечаемому различию. Почти неизменно исследования в области воздействий перемен концентрируются на том, куда перемены нас ведут, а не на скорости этого путешествия. В этой книге я пытаюсь показать, что скорость перемен имеет значение совершенно отличное и иногда более важное, чем направления перемен. Никакая попытка понять адаптивность не может быть успешной, если не осознать этот факт. Любая попытка определить «содержание» перемен должна включать последствия, вызываемые самим темпом, как часть этого содержания.

Уильям Огберн со своей знаменитой теорией культурного отставания показал, как социальный стресс возникает из неравной скорости перемен, происходящих в разных секторах общества. Концепция шока будущего — и теория адаптации, которая из нее выводится — ясно предполагает, что должно существовать равновесие не только между скоростью перемен в разных секторах, а между скоростью изменения окружения и ограниченной скоростью человеческой реакции. Ибо причина шока будущего — увеличивающийся разрыв между ними.

Однако задача книги заключается не только в изложении теории. Она также ставит целью продемонстрировать метод. Раньше люди изучали прошлое, чтобы пролить свет на настоящее. Я повернул зеркало времени, уверенный, что четкий образ будущего поможет нам лучше понять настоящее. Сегодня нам все труднее осознавать наши личные и общественные проблемы без применения будущего в качестве интеллектуального орудия. В последующих главах я намеренно использую это орудие, чтобы показать, на что оно способно.

Наконец, не менее важно то, что автор стремится незаметно, но существенно изменить сознание читателя. Почему это необходимо, станет понятно из дальнейшего изложения. Для того чтобы успешно справиться с быстрыми переменами, от большинства из нас потребуется преобразовать свое отношение к будущему, осознать роль, которую оно играет в настоящем. Цель этой книги — изменить понимание будущего. Если читатель, закончив чтение этой книги, станет думать, размышлять или попытается предвосхитить будущие события, значит, автор справился со своей задачей.

Здесь уместно сделать несколько оговорок. Сегодня факты быстротечны. Каждый опытный репортер знает, что такое работать над быстро исчезающей ситуацией, которая меняет вид и смысл, прежде чем слова записаны на бумагу. Сегодня весь мир — это быстро исчезающая ситуация. Поэтому неизбежно, что в книге, которая создавалась в течение нескольких лет, ряд фактов устареет ко времени публикации. Профессора, преподававшие в университете А, за это время начали читать лекции в университете В. Политики, придерживавшиеся взглядов X, успели перейти на позицию Y.

Хотя были предприняты добросовестные усилия во время написания обновить «Шок будущего», некоторые из приведенных фактов уже, несомненно, устарели. (Это, разумеется, можно сказать о многих книгах, хотя авторы избегают этой темы.) Обветшание данных имеет здесь особое значение: оно служит подтверждением содержащегося в этой книге положения о быстроте перемен. Писателям все труднее и труднее успевать за действительностью. Мы еще не научились задумывать, исследовать, писать и публиковать в «реальном времени». Читатели, таким образом, должны больше обращать внимания на главную тему, а не на детали.

Другая оговорка касается глагола «будет». Ни один серьезный футуролог не занимается «предсказаниями». Их оставляют телевизионным оракулам и газетным астрологам. Ни один человек, хотя бы немного знакомый со сложностями прогнозирования, не претендует на абсолютное знание завтрашнего дня. Как говорится в одной восхитительно ироничной поговорке, приписываемой китайцам: «Пророчествовать чрезвычайно трудно — особенно в отношении будущего».

Это означает, что всякое утверждение о будущем должно основательно сопровождаться цепочкой оговорок — разных «если», «однако», «с другой стороны» и пр. В книге подобного рода углубляться в каждое подходящее определение — это значит завалить читателя лавиной всяческих «может быть». Я взял на себя вольность говорить твердо, без колебаний, рассчитывая, что интеллигентный читатель поймет стилистическую проблему. Рядом со словом «будет» всегда подразумеваются слова «возможно» или «по моему мнению». Подобным образом все сроки, относящиеся к будущим событиям, нужно принимать с оговоркой. Неспособность говорить точно и уверенно о будущем не может служить оправданием молчанию. «Точные данные», разумеется, всегда должны учитываться. Но если их нет, ответственный писатель — даже ученый — имеет и право, и обязанность полагаться на иные виды доказательств, включая впечатления, истории и мнения хорошо информированных людей. Я это делал постоянно и не раскаиваюсь в этом.

Исследуя будущее, важно иметь воображение и озарение, чем быть на сто процентов «правым». Теориям не обязательно надо быть «верными», чтобы быть чрезвычайно полезными. Даже ошибка может сослужить свою службу. Карты мира, начерченные средневековыми картографами, были так безнадежно неточны, в них было столько фактических ошибок, что они вызывают снисходительные улыбки теперь, когда почти вся поверхность Земли нанесена на карту. Тем не менее без них великие исследователи никогда бы не открыли Новый Свет. И теперешние улучшенные, уточненные карты не могли бы быть созданы, пока люди, работающие с ограниченными доступными данными, не изобразили на бумаге свои смелые представления о мирах, которые они никогда не видели. Мы, исследователи будущего, работаем в духе старинных картографов: концепция шока будущего и теория пределов адаптивности представлены здесь не как окончательное слово, а как первое приближение новых реальностей, наполненных опасностью и обещанием, созданных мощью ускорения.